#Ночное_Чтиво
— Да блядь! — отчаянно выругался ты. Прошло уже два часа, а ты так и не сдвинулся с мертвой точки! И даже долгий бесценный опыт за плечами тебе не помогал. Ты мог делать что угодно, красться или действовать в открытую, но всё тщетно.
За окном сыпалась мелкая ледяная каша. В углу валялись обломки будильника. На учёбе лежал большой тёплый болт. Храп из-за стены добавлял уюта и антуражу атмосфере, и без того согретой теплом твоего гнева.
В сорок второй раз ты погибал, проклиная разработчиков Дарк Соулс, погибал и сгорал в огне своего седалища. А затрещина от бати, который проснулся из-за твоего вопля, тем более не прибавила тебе уверенности в том, что сорок третья попытка будет успешной.
— Ты чо, оболтус, берега попутал?! Мало того, что ты учебу прое... просра... пропускаешь, во!... так еще и материшься на весь дом, как я, когда твою мамахен утром без макияжа первый раз увиде...— Родитель замолк. Его взгляд упал на монитор.
— Срать вприсядку, эт чо, сталкер новый?
— Не, бать, это Дарк Соулс. Третий.
— Какой еще Дак Соус? Дак, дак... Утиный соус. Паштет чтоль? Да еще и третий? Ух, интригуешь, филонщик! Но наказать тебя надо, поэтому давай-ка отрывай жопенский от стула и уступи эстафету бате.
Пожав плечами — хотя в душе ты радовался тому, что отделался так легко — ты уступил место у компьютера отцу, а тот, лихо запрыгнув в жалобно скрипнувшее кресло, схватил мышь в правую руку, клавиатуру в левую и вопросительно взглянул на тебя.
— И херли ты встал? Покажи бате, как тут ебучку врагам распинывать, шо клацать для этого! А дальше я сам!
Улыбаясь про себя, ты начал расчехлять бате за управление злосчастной игры.
— Ну, короче — один клик для быстрой атаки, два — для сильной, на пробел перекаты, блок — контрл…
— Чет больно много кнопок, — недовольно поморщился батя, — а это записано гденить?
— Канешно, бать. В настройках! — радостно сказал ты. Кажется, даже не придется обьяснять.
— Ой, да точн как в сталкере! — Батя широко улыбнулся. — А, ну и да, раз написано - пизд... пили учиться!
Под это дружественное наставление ты был подзатыльником выперт из комнаты.
***
Промокший под мерзким дождем и получивший люлей за опоздание, ты ехал домой. В маршрутке ты познал всю прелесть тесного контакта с людьми, а водитель не услышал твоих тихих просьб остановить, и ты проехал свой дом с ветерком. Лишь мысль о новой интересной игре по приезду домой утешала тебя, как ничто другое. Пока ехал, ты нашел несколько клевых стратегий, секретов и путей раскачки, и тебе не терпелось опробовать их по приезду.
Вот только входной двери в квартире не оказалось, и ты сразу понял, что поиграть в родной компьютер тебе сегодня не светит.
Тихо прокравшись в свою комнату по подозрительно пустому коридору, ты увидел большую красную надпись на мониторе 'Вы умерли'. Услышав родной запах керосина, ты решил сходить на кухню.
Там уже сидела маман, дрожащая так, что стены квартиры мелко вибрировали.
— Мам, что такое? — поинтересовался ты.
— Сынка, у тебя батя сотонист! Он дверь вырвал и кастрюлю зачем-то стащил, да бормотал все про какие-то души!!! Хосподиисуси, что же делать... — она мелко затряслась. — А все после компудушктера твоего темного, выкинуть надо дьявольщину!
— Мам, а где батя сейчас? — ловко уходя от опасной темы, спросил ты.
— Да в гараже заперся, делает что-то, шипит, костер развел... точно черт какой-то вселился!
— Ясно. — Ты уже точно знал, что делать. Только одно может остановить человека от игры в Дарк Соулс — виртуальный ли или же настоящий. Надпись 'Вы умерли' освещала твои приготовления к предстоящей битве.
***
— Открывай, нежить поганая! — крикнул ты в гаражную дверь. Ты был облачен в картонную броню, перед тобой стояла маман, обклеенная противнями. В руках ты крепко сжимал верную алебарду — теннисную ракетку, скотчем примотанную к швабре.
Дверь гаража тяжело приподнялась, и оттуда повалил дым, перемежающийся хриплым кашлем бати. Перед тобой открылось чудовищное зрелище.
Гараж весь был в камнях и импровизированных декоративных гробах, с потолка свисали травы, по полу были разбросаны куриные кости, видимо, за неимением других. В центре комнаты горел костер с воткнутой в его центр водопроводной трубой.
Сам батя был грозно облачен в шубу, обклеенную жалюзи, с приделанным плащом из ковра со стены гостиной. На голове — самая большая кастрюля из всех, с криво нарисованным солнцем. В руках — самое грозное вооружение из всего, что ты мог предположить — входная дверь в виде огромного щита и бас-гитара “Урал” вместо топора или огромной дубины.
Честно говоря, увидев это, ты испытал немедленное желание валить со всех ног. Но валить было некуда, да и батю нужно было спасать. Ты только крепче сжал алебарду, и вовремя — батя кинулся на тебя с ревом “Cлавь, сука, солнышко!”
Жалобно простонав что-то в ответ, ты перекатился за маман. Удар бас-гитары вдребезги разбил керамическую форму для пирога и погнул противень для пирожков. Маман замахнулась сковородкой и прыснула святой водой, но батя ловко парировал удар входной дверью и шибанул родную жену критическим ударом по животу. К счастью, в реальной жизни критических ударов не бывает, а бить по маминому животу оказывается себе дороже. Плотный бронежилет налёжанных жирков спружинил, и злосчастный “Урал” попал бате прямо по кастрюле, расколов ее надвое и обнажая батино лицо, перемазанное углем.
Но сдаваться он явно не собирался. Отстегнув от пояса флягу, он хлебнул живительных трав и снова ринулся в бой.
Дальнейшие десять минут ты стратегически перекатывался от сокрушительных ударов бати, ломавших асфальт. Один раз тебе удалось достать его алебардой и шлепнуть по щеке, но это только раззадорило грозного воина. С диким ревом он крутанул колки на убийственном “Урале”, струны натяжением сломали гриф, и его верхняя половина аккуратно сломала тебе лицо.
Ты красиво упал на асфальт в слезах и в кровище.
Батя задрал руки к солнцу и заорал победный клич, потрясая расколотой гитарой. Замолчал. Опустил взгляд на землю и протянул тебе руку:
— Cына, ну ты чо? Больно чоль? Вставай давай, а то раскис. Да чо ты ноешь, новые зубы на жвачку приклеим, не ссы!
***
Через два дня из гостиной дома Сычевых донеслось дружное “Даблядь!” в унисон. На экране телевизора горела надпись “Вы умерли”, а на диване сидели два человека — забинтованный сутулый подросток и его отец. Он потрепал сына по макушке:
— Ну ничо, ничо. Руки заживут, разыграешься. А теперь... Двести восемнадцатая попытка! Паехали, сына!
